Полное имя: Сократес Бразилейро Сампайо де Соуза Виейра де Оливейра

Socrates Brazileiro Sampaio de Souza Vieira de Oliveira

Страна: Бразилия.

Амплуа: Полузащитник.

Родился 19 февраля 1954 года в Белеме.

Выступал: «Ботафого» (Рибейрао-Прето) 1970-77 гг. «Коринтианс» (Сан-Паулу) 1978 - 83 гг. «Сан-Паулу» 1983-84 гг. «Фиорентина» (Флоренция) 1984-85 гг. «Фламенго» 1985-87 гг. «Сантос» 1988 г.

Сборная Бразилии: 60 матча, 22 гола

Дебют в сборной: 17 мая 1979 года против Парагвая (6:0) в Рио

Последний матч: 21 июня 1986 года против Франции (1:1) в Гвадалахаре

Достижения:

Командные:

Чемпион штата Сан-Паулу: 1979, 1982, 1983 гг.

Чемпион Кариока: 1986 г.

Личные:

Лучший футболист Южной Америки: 1983 г.

Лучший бомбардир Кариока 1976 г.

Тренировал «ЛДУ Кито» (Эквадор) в 1996 году.

Сократес являет собой весьма нетипичный для Бразилии образ футболиста - интеллектуала. Казалось, природа специально создала его в противовес штампованным выходцам из фавел, беспробудно тупым, но созданным для ножного мяча на генетическом уровне. Сократес тоже был очень ловок в обращении с мячом, и его движения на поле даже сравнивали с движениям танцора самбы. Но при этом он качал не только и столько мышцы ног, сколько «мышцы головы», подчеркивая, что футбол для него всего-навсего хобби, временное занятие и что вообще-то он рассчитывает пойти по врачебной или политической стезе.

Доктор, больной футболом

В контракте Сократеса, когда он только начинал карьеру, значился уникальный пункт:

команде («Ботафого» из Рибейрао-Прето) запрещалось вмешиваться в его учебу в медицинском университете. Таким образом, профессионально играя в футбол, он попутно стал дипломированным врачом-педиатром, и с тех пор его стали звать Доктор Сократес (с ударением на букве «о»).

Его отец Раймундо был большой оригинал. Поклонник древнегреческих мыслителей, он назвал трех первых своих сыновей Сократес, Состенес и Софоклес. Четвертому повезло больше — он получил свое имя в честь отца, сократил его до Раи и в таком варианте получил известность как футболист.

Подобное явление было для Бразилии уникальным, поэтому Сократес, акцентируя, что он не грек, а самый что ни на есть чистый бразилец, добавил к своему и без того длинному имени слово «Бразилейро».

Отец Раймундо был федеральным налоговым агентом и заядлым библиофилом. В Сократесе он нашел своего продолжателя: старший сын, будучи подростком, читал запоем труды Платона, Канта, Фрейда, Макиавелли, Руссо...

Когда Сократес родился, семья жила в Белеме (штат Пара). Спустя шесть лет после его рождения она переехала в Рибейран-Прето, что в северо-восточной части штата Сан-Паулу. Город со 100-тысячным населением, известный как столица кофе, запомнился тем, что в нем можно было жить, ощущая вкус природы: «Это здорово, что мои родители не переехали в сам Сан-Паулу. Мне не нравятся люди в нем. Большинство из них прибыли туда по суровым, грубо материалистическим обстоятельствам — поправить свои дела. Я уж не говорю о том, что много пространства, отданного под публичные цели и частную собственность, убивает исконно бразильскую страсть к футболу. Иное дело небольшие городки вроде Рибейрао-Прето. Там не испытываешь недостатка в площади, где можно порезвиться с мячом».

Первая команда Сократеса называлась «Рано де Оуро». «Однажды я находился рядом с полем и, испытывая желание потренироваться с игроками, попросил об этом у тренера, — рассказывает он. — Я даже не знал, как его зовут. Он спросил меня, на какой позиции я играю. Я ответил, что полузащитника. Так получилось, что у них в тот момент не оказалось правого крайнего, и он попросил меня занять это место, не посмотрев ни на мой весьма юный возраст — 11 лет, ни на то, что я был совсем не подготовлен для матча взрослых мужиков, ни даже на отсутствие у меня пары бутс. Но именно так началась моя футбольная сага. Спустя два дня я получил, в первый раз в жизни, клубную форму — белые футболки с золотыми полосами. Это было непередаваемое чувство! Я начинал с роли резервиста для игрока по прозвищу Нигра — чернокожего и физически мощного крайнего нападающего. Настоящее его имя — Миранда. Он сейчас работает массажистом в клубе «Рекреатива».

Затем Сократес выступал за команду колледжа, в котором учился, — «Колежио Мариста». «В 1970 году, когда мне было 16 лет и я уже посещал подготовительные курсы для поступления на медицинский факультет (это была моя большая мечта), — продолжает он свой рассказ, —тренер нашей команды перешел работать в «Ботафого», главную команду города. Ему дали молодежный состав, куда он перетащил четверых своих подопечных, в том числе и меня. «Ботафого» всегда соседствовал в моем сердце с «Сантосом» — легендарной командой Пеле.

В первый же день на «Санта-Крусе», стадионе «Ботафого», я встретил старого знакомого Миранду, который играл за «Фого» на той же позиции правого нападающего. Только теперь мне не нужно было его подменять: я действовал уже на своем любимом месте центрального хавбека. В то время я был очень загружен учебой и меня очень напрягало приходить на тренировки, хотя их было всего две в неделю. В 16 лет я уже был очень высоким парнем — 188 сантиметров роста (потом к ним добавились еще пять), — но при этом худым: мой вес недотягивал до 70 килограммов. Трудно было представить, что я когда-нибудь стану профессиональным футболистом».

Заключая свой первый профессиональный контракте «Ботафого» (Рибейрао-Прето), Сократес специально оговорил в нем условие, по которому клуб не должен был препятствовать его университетской учебе. Так до 24 лет он и разрывался надве части.

В 1977 году, получив диплом врача, он уже достаточно высоко котировался и как футболист. Сократес подписал контракт с первым серьезным клубом — «Коринтиансом», вопреки велению сердца (поскольку болел за «Сантос», главного его соперника в чемпионате «паулиста»), но ради карьеры.

В тот момент президент «Коринтианса» Висенте Матеус еще не знал, что приобретает не только футболиста-медика, но и футболиста-революционера, народного трибуна. Широко эрудированный и во все вникающий Сократес сумел кардинально перестроить весь уклад клуба. Опираясь на свой безграничный авторитет среди партнеров, риторические способности и силу убеждения, он заставил руководителей «Коринтианса» согласиться на целую серию шагов, направленных на облегчение положения игроков и служащих и на ведение хозяйства.

Сократес следил за тем, чтобы зарплата игроков индексировалась в соответствии с инфляцией. Добился того, что игроки сами выбирали себе тренера (!). При этом, заботясь о всеобщем благе, он не забывал и о себе. Имея 20 тысяч долларов ежемесячного дохода, он был самым высокооплачиваемым футболистом Бразилии. В придачу к этому он получал неплохие деньги от рекламы спортивных товаров.

В бразильской прессе появился термин «демократия «Коринтианса». «Наша команда жила, трудилась и играла гармонично, — рассказывает Сократес. — Каждый из нас имел одинаковые права независимо от образования, цвета кожи, политических взглядов. Каждый мог высказывать свою точку зрения. Она обсуждалась, и бывало, человек прощался с клубом по своему желанию. Знаменитый вратарь Леао, который сейчас руководит сборной Бразилии, некоторые время был у нас, но предпочел возвратиться в «Палмейрас». Леао — сильная личность, но ему чужды демократические взгляды, и это мешало командной работе. Он был поборником «старой школы», выступал за непременные сборы перед матчами — метод, против которого я всегда боролся. Сборы, пребывание в изоляции могут быть полезны только для холостых футболистов. Для тех же, кто обзавелся семьями, они не нужны».

В Бразилии, жившей еще в условиях диктатуры, Сократес придерживался радикальных левых взглядов. Он отпустил волосы и отрастил бородку, чтобы быть внешне похожим на Че Гевару, кумира всего латиноамериканского студенчества. «Если бы это было нужно для решения социальных проблем, я бы взялся за оружие», — сказал он как-то.

Сократес активно включился в политическую жизнь страны. 16 апреля 1984 года он выступил на гигантском, собравшем два миллиона человек митинге, требуя свободные выборы.

Миланский «Интер», который приобрел Карл-Хайнца Румменигге, очень хотел, чтобы рядом с немецким форвардом в черно-синей майке играл Сократес. Но тот ответил, что он лучше останется на родине и будет помогать свергать диктатуру.

В то время сенатом должен был решаться вопрос: быть или не быть прямым президентским выборам. Сократес поставил для себя самого продолжение футбольной карьеры от решения этого вопроса. Он объявил, что не уедет из станы, если сенат их ратифицирует.

Но сенат их отверг. И Сократес незамедлительно отправился в Италию — только не в «Интер», а в «Фиорентину». С «Коринтиансом», который пополнил свою казну на 3,5 миллиона долларов, он простился в блестящем стиле, победив «Васку да Гаму» 3:0.

Бегство от договорных игр

«Фиорентина» предложила ему выгодный контракт — с чистым заработком 825 тысяч долларов в год и рядом льгот, включая расходы на образование для всех четырех его детей.

Во Флоренции у Сократеса все стало складываться тяжело. Увлекшись политикой, он два месяца почти не тренировался. Ему выделили переводчика, который слабо понимал, что он говорит, — а Сократес говорил всегда умно и витиевато. Броская внешность стала залогом того, что вокруг него постоянно роились любители автографов. Если, скажем, он со своей женой Режиной (преподавателем математики) задумывал сходить в театр, вечер обязательно оказывался испорченным. Ему не подошли итальянские обычаи и менталитет. Не ладилось и с результатами. В Кубке УЕФА «Фиорентина» «пролетела» «Андерлехту» 2:6.

«В конце сезона, — вспоминает Сократес, — мы играли ничего не значащий с турнирной точки зрения матч. Я услышал, как в раздевалке игроки стали передавать друг другу фразу: надо, чтобы была ничья. Я не мог скрыть возмущения и сказал, что буду играть на победу. На поле происходило невероятное. Игра выглядела внешне нормально, разве что борьбы было немного. Но за первые 45 минут я ни разу не получил пас от партнеров, а в тех редких случаях, когда мяч попадал случайно ко мне, я незамедлительно получал удар по ногам от соперника, который был ближе всего ко мне. Я отказался выйти на второй тайм и прямо в перерыве собрал вещи и уехал домой. Не хотел участвовать в этом позорном действе. В такой футбол мне прежде играть не доводилось. Матч закончился нулевой ничьей.

Через несколько лет, уже в Бразилии, мы с другом смотрели матч итальянского чемпионата. «Милан» играл с кем-то из аутсайдеров (кажется, «Лечче»), который боролся за спасение. Первых двух минут мне было достаточно, чтобы сказать другу: будет ничья. В первом тайме мяч был в игре 44 из 45 минут:

поскольку борьбы почти не было, он и за пределы поля ушел считанное число раз. Только Альбертини дважды рискнул пробить, да и то с дальней дистанции. После перерыва этот маразм продолжился. И они еще смеют называть свой чемпионат лучшим в мире!»

После года апеннинской тоски Сократес был рад снова ступить на родную почву, тем более к тому времени в политической жизни Бразилии наступили наконец перемены: президентские выборы все-таки состоялись, хотя народный избранник Танкредо вскоре после выборов скончался.

Сократес перешел во «Фламенго», но играл за этот клуб мало: его мучила травма спины. После ЧМ-86 он объявил было о завершении карьеры. Но после полуторагодичного перерыва ему представилась возможность осуществить детскую мечту — облачиться в футболку «Сантоса» (впервые он сделал это в матче против уругвайского «Серро»), и он ненадолго вернулся в футбол.

Революционный дух не иссякает

Сократес имел шанс попасть на чемпионат мира еще в 1978 году. Его имя значилось в списке 40 кандидатов, но не попало в «22». В 1982 году в Италии он был капитаном команды, и его игра (в том числе голы в ворота СССР и Италии) восхитила всех. В 1986-м Теле Сантана взял его скорее за старые заслуги. Пресса Сан-Паулу, рассматривавшая его переход во «Фламенго» чуть ли не как предательство, строила из него образ человека, который отправился на мундиаль словно на прогулку—литрами поглощавшего пиво, не заботившегося о своем физическом состоянии. Это не совсем соответствовало истине, но доля правды была. Сантана действительно позволял своему «академику» многое.

«По жизни меня постоянно упрекали за две вещи — малое время, уделяемое тренировкам, и курение, — говорит Сократес. — Первый из этих упреков был надуманным. Второй, увы, справедливым. Я часто ловил на себе неприязнь функционеров, которые не могли смириться с тем, что футбольная топ-звезда учится медицине, в каникулярное время не вылезая из больницы, и читает интеллектуальные книги».

Главным моментом ЧМ-86 для Сократеса стал пенальти, не забитый им в послематчевой серии с французами в четвертьфинале. Голкипер трехцветных Бате видел до этого, как он без разбега, прямо с места, выполнял 11-метровый в игре с Польшей, был к этому готов и спокойно взял мяч.

С бюстом Сократа в кабинете

После завершения футбольной карьеры Сократес объявил о том, что вложил заработанные деньги в клинику в Рибейрао-Прато. В своем рабочем кабинете он установил бюст Сократа.

Не так давно Сократес дал понять, что был бы не прочь вновь выйти на авансцену футбольной жизни Бразилии. Он заявил о желании возглавить Футбольную конфедерацию и в случае осуществления этого замысла пообещал устроить всенародные выборы... тренера сборной.

«Бразильцы идентифицируют себя с футболом, — говорит по-прежнему увлеченный демократическими идеями доктор. — Тренер национальной сборной — более заметная персона, чем президент. Поэтому логично, если его будет избирать вся страна. Это будут выборы, которые мобилизуют всю страну». Кандидатами на роль «народного тренера» он называет Зико, Тостао и своего младшего брата Раи.

Сократес говорит о «новой философии» вывода бразильского футбола из кризиса:

«Спорт — последний реликт авторитаризма в нашем обществе. Диктатура отжила свое, но футбольный уклад не изменился. Я хочу погрузить его в атмосферу всеобщей дискуссии. Люди, занимающие высшие посты в спорте, больше заинтересованы в шкурном интересе. Если мы и дальше продолжим в том же духе, то бразильский футбол окажется скоро под мостом. Все, что мы оставим после себя, — это скелеты стадионов». Нынешний президент конфедерации Рикардо Тейшейра находится на этом посту 12 лет, но объявил о том, что оставит его в 2003 году, когда истечет срок мандата. Его преемника будут выбирать лидеры федераций 27 штатов и 24 ведущих клубов. Сократес сетует на потерю бразильцами интереса к своей сборной: «В былые времена отборочный матч чемпионата мира превращался в национальный праздник. Улицы замирали на это время. Эта атмосфера, увы, исчезла. И стандарт игроков стал значительно ниже, потому что уже нет той системы по их воспитанию, которая существовала лет сорок назад. Не видно интереса в подготовке наставников, которые могли бы кропотливо заниматься с детьми. Быть футболистом сегодня означает в первую очередь быть дураком и невежей. Матчи юношеских команд проводятся в будние дни, когда идут школьные занятия. Когда, спрашивается, юному атлету развиваться?».